Салют мужеству!

Пригородная газета от 10 марта 2002 года.

Михаил Дмитриевич Превысоков, три года прошагав­ший дорогами войны, не лю­бит вспоминать об этом: слишком тяжелы воспомина­ния... Но, чувствуя, как с каж­дым годом сил становится все меньше, и понимая, что никто кроме них, очевидцев и участников тех событий, не восстановит истинную кар­тину той великой войны для подрастающего поколения, решил рассказать, как вой­на прошла по его жизни.

Родился в Черноисточинске, семья была большая - десять человек. Когда нача­лась война, первым отпра­вился на фронт старший брат Иван, а в 1942-м уже погиб под Ленинградом. В 1943-ем пришла повестка и Михаи­лу, в то время ему еще не исполнилось 17-ти. Недоста­ющих два месяца наверстал во время подготовки сержан­тского состава в Еланских военных лагерях. А оттуда в звании младшего сержанта - прямо на фронт. День отправ­ки в армию сохранился в па­мяти. Получив повестку, от­правился в военкомат, нахо­дившийся в ту пору в Висиме. Там, пройдя комиссию, был признан годным и с группой земляков отправлен в Нижний Тагил. Дорога вела мимо родного дома, и серд­це сжималось от мысли: вер­нется ли назад? Похоронка брата висела над ним черной тенью. Но парень понимал: идет война кровавая, и Ро­дину надо защищать. По при­бытии оказался в одном от­делении со своим соседом, тогда он еще не знал, что после войны на всю жизнь свяжет свою судьбу с его се­строй. Пока же они были про­сто однополчане, делили одни невзгоды и вместе хо­дили в бой. Когда освободили Тал­лин, - вспоминает Михаил Дмитриевич, - нашу часть перебросили на Первый Ук­раинский фронт, в город Львов. Там находилась груп­пировка Паульса. Мы отошли километров на 15 и вступи­ли в тяжелый бой. Потери были большие... И сейчас, по прошествии более полувека, старый воин не может сдержать слез. Че­рез какие трудности при­шлось пройти, сколько ут­рат пережить!  Два года мы не были в жилище, не ощущали кры­ши над головой ни зимой, ни  летом, живя в окопах, - го­рестно роняет он. За одно это человек достоин награ­ды.

Михаил Дмитриевич са­мой дорогой своей наградой считает пожелтевший листок благодарственного письма от Верховного главнокомандую­щего. В нем ему в числе все­го личного состава соедине­ния, принимавшего участие в боях с немецко-фашистс­кими захватчиками, за овла­дение городами Красное село, Гатчина, Псков, Тар­ту, Гинденбург, Беутен и форсировании реки Одер объявлена особая благодар­ность. Эту награду он полу­чил в конце 44-го. А чуть раньше ему была вручена медаль “За отвагу”. Название говорит само за себя. Толь­ко отважные воины могли под кромешным артобстре­лом и непрекращающейся бомбежкой авиации форси­ровать Одер вплавь. Навер­ное, Михаил родился, как говорят, в рубашке. Сколько раз он был на краю смерти, но выходил живым. Особен­но вспоминается один случай. Пошли ночью в развед­ку. Я - с пулеметом. Двига­лись вдоль реки, добрались до моста, спокойно перешли через него и стали окапы­ваться. А немцы поджидали нас на этой стороне, хитро пропустив через мост, а за­тем неожиданно нагрянув. Неожиданное нападение по­сеяло панику, к тому же вокруг была кромешная тьма, мы отбивались с тру­дом. Мне повезло, что сумел добраться до кустов и залечь там, но немцы были бук­вально в четырех метрах. Уцелел чудом. Мой напар­ник, который тоже схоро­нился в кустах, из этого боя не вышел. Половина нашей группы полегла в ту ночь. И такие моменты случа­лись не раз, но судьба хра­нила, хотя и получил ране­ние в ногу и был тяжело контужен. Лечился в полевом госпитале - а потом вновь на передовую. Домой о ранени­ях не писал, помнил, как го­ревала мать о первом сыне, и не хотел ее расстраивать.

День Победы пришел как- то неожиданно. О том, что Гитлер ка­питулировал, мы узнали 8 мая, но все не верилось, что война закончилась. И только когда на другой день, 9 мая, мы увидели, что немцы хо­дят по передовой в полный рост, а нам накануне был приказ: не стрелять, толь­ко тогда мы осознали, что это - Победа! Но все же еще и 11, и 21 мая мы уча­ствовали в боевых операци­ях, обезвреживая не сдавши­еся немецкие группировки, и кто-то сложил свою голо­ву уже после объявления окончания войны. А кто вы­жил, тот вернулся домой, - извлекает фронтовик из сво­ей памяти очередные фак­ты. Но Михаил Дмитриевич вернулся на родину лишь в 1950 году, отслужив еще пять лет на Прибалтийском флоте.

В мирной жизни овладел несколькими специальности ми, но больше всего рабо­тал в геологоразведке. Же­нился на соседской девчон­ке с красивым именем - На­дежда. Вырастили троих сы­новей. И нынче в ноябре суп­руги Превысоковы отпразд­нуют золотую свадьбу. Сы­новьями своими гордятся - все отслужили в армии, не посрамили своего отважно­го отца. И сейчас не забы­вают родителей. Старший у нас живет в Крыму, но часто звонит и приезжает по возможности. Младшие вчера вот были, готовили картофель к посад­ке. Молодцы наши ребята и невестки тоже, заботятся о нас, - говорит Надежда Ла­заревна. В поселке ветеранам уделяют внимание, но вот от военкомата даже открыточ­ки никогда не пошлют к Дню Победы, - сетует ветеран. - Пенсия у нас неплохая, но порой простой знак внима­ния бывает дороже денег. Тяготы войны оставили свой след. Здоровье подорва­но основательно. Совсем не­давно Михаил Дмитриевич перенес шесть операций под­ряд. И все же он желает всем, защитникам Отечества, ос­тавшимся в живых, отваж­но дожить свой век, кре­питься и держаться, как в былые времена.

В. ПОГОСЯН.

Нас осталось мало.

Пригородная газета от 10 марта 2002 года.

Решил поведать исто­рию своей жизни для того, чтобы молодые по­мнили, какой ценой до­сталась нам та Победа, родился я в селе Шиловке в семье колхозни­ка Николая Степанови­ча Колобова. Семья была многодетная, моя мать Варвара Федоровна ро­дила 12 детей, но в жи­вых к 1941 году осталось девять. Так что на фронт нас ушли шесть брать­ев, а вернулись только трое, да и те - инвали­дами. Мне оторвало ногу в горящем танке во вре­мя боя уже на германс­кой территории. Но рас­скажу все по порядку.

В армию меня призва­ли в 1941 году, служил в береговой обороне Ти­хоокеанского морского флота города Советская гавань. В конце 1942 года по приказу главнокоман­дующего из личного со­става войск морского флота отобрали для от­правки на фронт самых дисциплинированных краснофлотцев, и в их числе я попал на третью линию обороны Москвы - в 73-й пулеметный полк. А в 1943 году пря­мо с передовой группу бойцов отправили в тан­ковую школу в Улья­новск. После окончания школы, получив зачет “отлично” и звание стар­шего сержанта, был ко­мандирован в Нижний Тагил для получения танков Т-34. А затем - маршевая рота 23-й гвардейской танковой бригады на Бе­лорусском фронте и форсирование реки Вис­лы. Прорвав три линии обороны немцев, мы по­шли в наступление, ос­вобождая польскую тер­риторию, и наш танк первым перешел грани­цу Германии. В неравном бою, форсируя Одер, наш танк был подбит... Тяжелое ранение, лече­ние в госпитале в Харь­кове до декабря 1945 года и отправка домой. Так закончилась для меня война, фронтовые дороги которой политы и моей кровью.

Я - инвалид, и жена моя, с которой прожили вместе 56 лет, тоже имеет награды за добле­стный труд во время войны, в настоящее вре­мя парализована. Детей у нас нет, вот и оказа­лись мы совсем без по­сторонней помощи. По­этому со слезами на гла­зах прошу: не забывай­те про стариков, нас, защитников Родины, ос­талось мало.

Л. КОЛОБОВ,

инвалид Великой Отечественной войны.

Письмо из 44-го года.

Пригородная газета от 22 февраля 2002 года.

Этот выцветший желтый треугольник и фотографию передала мне нынешним ле­том Алла Вениаминовна Суч­кова. Это все, что осталось от ее дяди Константина Ле­онтьевича Кузнецова, про­павшего без вести в июле 1944 года на полях сраже­ний Великой Отечественной войны. Письмо адресовано учительнице Петрокаменской школы Антонине Васи­льевне Кузнецовой. Написа­ла его довоенная подруга Константина Кузнецова Люся, девушка из Башкарки. Она провожала Костю на фронт в 1942 году да не дож­далась, вышла замуж. Заму­жество оказалось неудач­ным, Люся разошлась с му­жем и решила восстановить отношения с Костей.

Вот строки из этого пись­ма: “Дорогая Антонина Васи­льевна! Шлю вам свой това­рищеский привет и желаю счастливых успехов в вашей жизни и работе! Улучив сво­бодную минуту, я решила написать вам, считая это необходимым и нужным. Ан­тонина Васильевна, прежде всего, как вы живете? Как идет ваша работа? Получа­ете ли письма от вашего мужа Валентина Л.,  напишите мне хотя бы немного, я буду рада вашему письму. Сооб­щаю о себе. Моя судьба жиз­ни изменилась совершенно. С мужем я разошлась. Жизнь стала невыносимо трудной, и я решила оставить его, уйти от них и жить снова одной - пока одной...”. Далее Люся пишет о причинах, за­ставивших ее покинуть се­мью мужа. И в конце пись­ма: “Очень вас прошу, Ан­тонина Васильевна, сообщи­те мне адрес Кости (авось, и простит все). Есть ли от него письма и что пишет?.. Вот все откровенно я вам на­писала. Желаю счастья и ус­пехов! Крепко жму руку! Люся. 19.10.44. Живу одна уже с 4.09.44. Жду ответа с нетерпением. Привет вашим детям”.

Люся писала и не знала, что Кости Кузнецова вот уже около полугода нет в живых. Не знали об этом и родные, ибо формулировка “пропал без вести” все-таки давала надежду на лучшее. Поэтому и сохранила пись­мо Антонина Васильевна, сначала рассчитывая на то, что перешлет его Косте, а потом уже как память о родственнике. На могиле юного Кости Кузнецова нет ни креста, ни звездочки, да и вообще не­известно, где он похоронен. Есть в Книге памяти скупые строки: “Кузнецов Констан­тин Леонтьевич - рядовой, год рождения 1924-й, пропал без вести в июле 1944 года”. После войны сведения о Ко­сте долго разыскивал его старший брат Вениамин Ле­онтьевич, майор в отставке, бывший фронтовой разведчик. Он до конца жизни искал данные о брате, сам участво­вал в составлении списков для Книги памяти, но ниче­го нового не нашел. Письмо Люси Васильевой хранилось в архиве Кузнецовых 57 лет, но вот уже десять лет, как ушла из жизни Антонина Васильевна, умер Вениамин Леонтьевич, и Алла Вениа­миновна посчитала нужным передать это письмо мне. Дети, которым Люся пе­редавала привет, давно вы­росли. Старший сын Кузнецовых - Эдуард Вениаминович полковник, доктор юриди­ческих наук, профессор, преподает в академии МВД в Санкт-Петербурге. Валерий Вениаминович Кузнецов больше 30 лет живет в Красноярске, он писатель, автор книги “Мы вернемся осенью” и ряда рас­сказов и очерков о Красно­ярском крае, сотрудничает с газетой “Красноярские профсоюзы”. Бард, песни ко­торого звучат в передаче Эдуарда Успенского “В нашу гавань не заходят корабли”. Несколько лет назад о нем была сделана Свердловским телевидением, часовая пере­дача где Валерий Вениами­нович исполнял свои песни. Вообще он светлый, неорди­нарный человек.

Алла Вениаминовна Суч­кова родилась через десять лет после гибели дяди, жи­вет в Красноярске, работа­ет там в НИИ. О судьбе Люси ничего не известно. А еще Костю Кузнецова вспоминают его бывшие од­ноклассницы Клавдия Федо­ровна Коробейщикова (Мохо­ва) - “он был безобидный парнишка, невысокого рос­та, нас, девочек, не обижал”. Раиса Авимовна Сивкова (Кораблева): “В детстве мы жили по соседству, домой из школы возвращались вместе, частенько зимой катались на лыжах с горок возле Кости­ного дома. Этот район Петрокаменского назывался Мурыниха и был пустынным, в улице всего два дома сто­яло, мы там все вместе иг­рали, не ссорились”.

Прасковья Максимовна Ческидова (Полежаева): “Он был веселый и любознатель­ный, как и большинство на­ших мальчишек. Помню, они ходили и распевали частуш­ку:

Ой, солома, ты, солома,

Яровая, белая,

Ты не сказывай, солома,

Что я с милым делала.

Многие из них не верну­лись с фронта, в том числе и Костя”. Вот такая история.

Е. ЧЕСКИДОВА.