Не властно время над такими людьми.

Пригородная газета от 1 октября 2004 года.

Когда говорят о старости, представляют дряхлых ста­рушку в платочке, старичка с бородкой, с палочкой в руках. Глянешь на Александра Петровича Неруша, это­го не скажешь: высок, строен, по-прежнему красив.

В свои 81 год имеет прекрасную память. Много помнит из своей долгой жизни. Своей судьбой в целом доволен, - говорит ветеран. — Повидать пришлось мно­гое. Войну прошагал с пер­вого до последнего дня. Правда, вместо винтовки пришлось  держать в руках скальпель. Медики тоже не­сли боевую службу. Многим бойцам спасли жизнь, вер­нули в строй. С детства до смерти бо­ялся крови, как-то не к душе было - и все тут. По иронии судьбы стал воен­ным фельдшером. Свыкся. В войну ведь не выбирали, кем быть. Родина приказа­ла быть летчиком, моря­ком, пехотинцем или поле­вым врачом. Лишь бы мог бить врага, приближать день Победы. Помню, как сегодня, тот предвоенный теплый июньский вечер 1941 года, вспоминает ветеран, - как окончили десятый класс Висимской школы. Как пола­гается, был выпускной бал. Конечно,- без шику, но мы были рады. Строили планы на будущее, ведь были так молоды! А утром узнали по радио, что началась война. И настали суровые годы ис­пытаний. Ровно пять лет лейте­нант Александр Неруш то отступал, то наступал вме­сте со своим госпиталем. Страшно вспомнить Сталинград 1942 года. Балка «Ярзовая». Рвы, траншеи. Не­мецкая авиация долбит - неба не видно. - Хватило работы и нам, полевым ме­дикам, - говорит Александр Петрович. Условия госпиталя, по­нятно, какие: палатка, ос­вещение от аккумуляторов. Сутками врачи колдовали над ранеными. Медики вали­лись с ног от усталости. Но на передовой было еще труднее. Помнится и танковое сра­жение под Прохоровкой на Курской дуге в 1943 году. Особенно запомнилось 12 июня, день наступления. Тан­ки с обеих сторон, скрежет железа, ураган огня, сотни подбитых машин и горы тру­пов. Моя задача - перевязы­вать раненых, оказывать первую медицинскую помощь. Старался, как мог. Вот эпи­зод: подползаю к подбитому танку, разумеется, нашему. Предстала жуткая картина: танкист пытался выбраться через передний люк, но так и приварился к раскаленно­му металлу, бедолага. Сколь­ко их тогда погибло, не счесть. Был и сам ранен, и контузило. До сих пор на одно ухо плохо слы­шу, - говорит ветеран. - С лей­тенанта дослу­жил аж до пол­ковника. Но это уже в мирное время, когда нам, старикам, эти звездочки уже ни к чему. В послевоен­ные годы более сорока лет рабо­тал в Висимской больнице. Пос­ледние 17 лет - рентгенологом. Приятно было сознавать, что делаешь людям добро, оказываешь помощь, помогаешь избавиться от бо­лезни или хотя бы опреде­лить ее. Хороший был в Висиме коллектив медиков, руково­димый Михаилом Васильеви­чем Кушновым. Была и поликлиника в центре поселка. А какой был дом - исторический! Сожгли пакостники. Лишили Висим красоты, истории.

Сегодня подбираются и к зданию стационара. Ходят слухи, что закроют стацио­нар больницы. Пусть стари­ки лечатся в поселке Ура­лец. Вот уж додумались чи­новники здравоохранения. В поселке живут в основном старики. Поедут они за семь верст киселя хлебать, ле­читься в другом селе, и кто их навестит? В общем, как старый медик считаю эту инициативу непродуманной. Чиновникам будет хорошо, удобно, и экономически вы­годно. А до людей, тем бо­лее, стариков, им, похоже, дела нет. Провели бы опрос населения, узнали бы его мнение. Оно будет однознач­но отрицательным. Да и о ветеранах-то в Ви­симе заботятся благодаря Висимчанину - удачливому предпринимателю В. В. Огибенину. Он и дороги благоус­троил, и старикам оказыва­ет помощь. Молодец парень. Все бы так пеклись об от­чем крае, простым людям жилось бы чуть легче

Мы долго сидели в уют­ной квартире хозяина дома. Листали семейный альбом. Фотографий военных лет не­много. Не до снимков тог­да, похоже, было. А еще у Александра Пет­ровича собрана коллекция журналов «Огонек». С 1951 года собирал он эти журна­лы. Сам аккуратно перепле­тал. Целый домашний клад! А в них история страны. Ее ведь не перепишешь зано­во. Хотя ныне некоторые это сделать пытаются.

Скажу откровенно, об­щение с этим человеком доставило мне большое удовольствие. Время, кажется, не властно над такими людьми. Они, как могучая скала, уверенно стоят на земле. Своей земле, кото­рую они защитили от врага. Только берет их порой бес­покойство: сумеет ли совре­менное поколение защитить эту землю и от врагов, и от «друзей».

                                                                                                           Н. ЧЕРЕМНЫХ.

ЭВАКУИРОВАННЫХ ВСТРЕЧАЛИ ПО-БРАТСКИ.

Пригородная газета от 4 марта 2004 года.

Мой отец Дмитрий Ива­нович Максименко руково­дил бригадой шахтеров на добыче золота. В 1942 году его направили в труд армию. Мама Мария Семеновна — домохозяйка, она воспиты­вала меня и Николая. Я училась в четвертом классе. Старший брат рабо­тал на авиационном заводе № 120, эвакуированном из Москвы.

С первых дней войны жизнь стала тяжелее. Взрос­лое население отправляли на фронт. У школьников на­чались трудовые будни. Ра­ботали в колхозе не толь­ко во внеурочное время: часто поэтому отменяли или сокращали уроки. Основной работой девочек были про­полка и полив овощей на парниках, мальчики труди­лись разнорабочими. В осен­нее время убирали овощи, жали и вязали снопы. Маль­чики работали на жатках, подвозили воду. В зимнее время занима­лись обмолотом зерна в ос­новном женщины, а маль­чишки работали на скотных дворах. Зимой же заготавливали и вывозили дрова для школы. Их пилили, ко­лоли и складывали на школьном дворе. Трудности были с черни­лами, ручками и особенно с бумагой. Тетради делали из старых обоев, которые раз­линовывали. В школе рабо­тало несколько мужчин-труд армейцев из других городов. Хотя им и давали паек, но мы видели, что для взрос­лых мужчин это мизер. И мы из своих скудных пайков (по 100 граммов) старались их подкормить. Выпросим у зав­хоза Василия буханку хлеба на всех, скажем, что между собой разделим, а сами де­лились с мужчинами. Жили голодно, но песня звенела всегда! Наша школа шефствовала над ранеными госпиталя «Руш». Нам при­возили груды чистых носков для штопки. Мы, усевшись на парты, чинили их и... пели.

Село тепло приняло эва­куированных из Москвы и Ленинграда. До приезда эва­куированных представители власти приходили в дома, узнавали о количестве про­живающих и площади, определяли, сколько эваку­ированных можно поселить в дом, а на воротах писали количество человек. Поэтому не было неразберихи, эва­куированных быстро рассе­лили по домам. Сельчане помогали эваку­ированным чем могли, жили по-братски, как говорится, в тесноте, да не в обиде. Ра­ботали эвакуированные на Вагонке, на авиационном за­воде № 120. Со временем число эвакуированных уменьшилось, так как в го­роде построили для них ба­раки.

Помню большие налоги по сдаче молока, масла, яиц, шерсти и овощей. Мама возила молоко в Ниж­ний Тагил, продавала, что­бы купить хлеба. Иногда принесем булку хлеба, раз­режем, а вместо мякиша внутри уголь. Вот горя-то и слез было, когда такая булка попадала! В военное время в шко­ле были драматический кружок (руководитель Ва­лентина Михайловна Собо­лева), инструментальный (руководитель Иван Ивано­вич Рак), физкультурный (руководитель Антонина Павловна Кривоногова). Ставили спектакли, кон­церты и даже выезжали в город на смотры художе­ственной самодеятельности. Ставили гимнастические пи­рамиды из 30 человек. Я была самая маленькая, все­гда находилась на самой верхушке...

Защитница Заполярья.

Пригородная газета от 7 мая 2004 года.

 Пережившие Великую Оте­чественную войну помнят аме­риканскую тушенку, галеты, одежду, "студебекеры", раз­личную военную технику, по­ставляемые союзниками. Караваны судов с долгождан­ными грузами шли в незамерза­ющий порт Мурманска под не­мецкими обстрелами и бомбеж­ками. Там, среди прикрывавших небо от фашистских стервятни­ков, была и зенитная батарея, в которой служила санинструкто­ром Анна Павловна Кравченко, ныне живущая в Висиме.

Смотрю на фотографию, где девушка в военной шине­ли. Это она, Анюта. Это о та­ких, как она, песня :

«Дул холодный порывистый ветер,

  И во фляге замерзла вода,

  Эту девушку в серой шинели

  Не забыть ни за что, никогда.

  Я был ранен.

  И капля за каплей

  Кровь горячая стыла в снегу.

  Наши близко, но силы иссякли.

  И не страшен я больше врагу.

  Мне столетьем казались минуты,

  Шел по-прежнему яростный бой.

  Медсестра, дорогая Анюта,

  Подползла, прошептала: «Живой!

  Поднимись, погляди на Анюту,

  Докажи, что ты парень-герой,

  Не сдавайся ты смертушке лютой,

  Посмеемся над нею с тобой».

  И взвалила на девичьи плечи,

  И во фляге согрелась вода.

  Эту встречу и тот зимний вечер

  Не забыть ни за что, никогда!..».

Все перевернула проклятая война. Носить бы девушку муж­чинам на руках, а вышло все на­оборот: вытаскивала Анюта с поля боя раненых, спала в верх­ней одежде, мерзла в палатке. Впрочем, она, как и многие из ее поколения, была готова к подобным тяготам жизни. Анюта росла в крестьян­ской семье. Умела многое. У нее рано умерли родители, и пришлось ей, семнадцатилетней, перебирать­ся из Псковской области к стар­шей сестре на Урал, в поселок Ис. Там стала мат­росом верхней па­лубы на драге № 36. Ей надо было убирать валуны, коряги и другой негабарит из ков­шей. Тяжело было, но не под­водила старате­лей. Конечно, меч­тала о более «женской» работе. Поэтому стала ня­нечкой в детских яслях. В 1939 году в поселок приехал физрук из Нижне­тагильской школы медсес­тер. Аргументы его были ве­сомы, агитация подейство­вала, и Анна поступила в это учреждение. Окончила она учебу летом 1941 года, когда уже шла война. Как и другие медсестры этого выпуска, Анна написала заявление с просьбой доб­ровольно направить на фронт. Но пока ее направи­ли вместе с другими девушка­ми в Висимекую больницу, при­крепили к хирургу Марии Ми­хайловне Платоновой. Анна го­товила инструмент к операци­ям, ассистировала на них, де­лала перевязки, накладывала гипс и многое другое. Повестка о призыве  нашла ее в Виси­ме в начале 1942 года. Надо было ехать в Свердловск, на Уралмаш, где формировался зенитно-артиллерийский полк. Там она была зачислена на одну из батарей санинструкто­ром. Ехали в «телячьих» вагонах все дальше на запад. А затем эшелон повернул на север. Под Кандалакшей эшелон бомбили. И там, на севере страны, было «горячо», то и дело налетали вражеские самолеты. Еще «го­рячее» было около Мурманска на сопке, где разместились зе­нитчики. В Заполярье царство­вала полярная ночь, вести при­цельный зенитный огонь было очень сложно. Помогала зенит­чикам СОН - станции орудий­ной наводки. Немецкие самоле­ты сбивали, враг не уходил без­наказанным. Но и у зенитчиков были потери. Смерть витала в воздухе. Особенно страшно Анне было, когда один из ис­требителей пролетел на брею­щем полете над батареей, ведя смертельный огонь из пулеме­та. А после Заполярья был Вто­рой Белорусский фронт, ос­вобождение не только нашей страны, но и Польши. Там и встретила Анна Павловна дол­гожданную Победу.

Демобилизовавшись, вер­нулась в ставший для нее родным Висим. Там и работа­ла в больнице операционной медсестрой, а затем, после четырехмесячных курсов, рентгенотехником. Даже уйдя на заслуженный отдых, про­должала работать, когда вы­зывали. Медаль «За оборону Советского Заполярья» Анна Павловна Кравченко переда­ла в Черноисточинский му­зей. Считает фронтовичка, что надо на примерах пат­риотизма воспитывать моло­дежь.

Орден Отечественной вой­ны второй степени и медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» у нее остались дома. Когда-то на них погля­дывали внуки, а теперь уже и правнуки.

В. КУЗНЕЦОВ.